Шеф внимательно посмотрел мне в глаза и сказал:
– Меня очень волнуют семейные дела.
Он глубоко вздохнул.
– Пока молодой, на это внимания не обращаешь.
А потом становится поздно. Поздно в том смысле, что уже ничего, совсем ничего изменить нельзя. читать дальше– Понимаю, – сказал я.
– Это вы пока умом понимаете. А когда сердцем начнёте понимать, то всё уже будет в прошлом. Это какой-то парадокс. Всё на свете можно изменить, но только не то, что ты уже сам сделал. Никакие деньги, никакие связи не помогают.
Он замолчал, и мы сидели так, наверное, целый час.
– Лет двадцать пять назад, когда я учился в институте, со мной произошла странная история. Мелочь, казалось бы, но я никак не могу её позабыть.
Он помолчал.
– У меня мама жила тогда в Сибири, и вот как-то она собралась на юг. Взяла мою сестрёнку – она в первом классе училась – и поехала. А пересадку они делали в Москве. У них здесь было часа два между поездами. Мы и договорились встретиться на вокзале. Я обещал показать им город, про свои дела рассказать. Мы тогда уже года два или три не виделись.
Он опять замолчал.
– Я их едва не пропустил. Мама, стоя с чемоданом в стороне, держала мою сестру за руку. Наташка ела мороженое, а мама растерянно оборачивалась во все стороны. Она испугалась, что я не приду, а одной в Москве ей было страшно. Я в первую минуту даже не знал, как к ней подойти. Неловко как-то было. Странно, как это не находишь верных слов для тех, кого любишь…
В общем, мы переехали на другой вокзал, гуляли, сидели в кафе, но я всё никак не мог сказать того, что было у меня на сердце. Словно какой-то замок мне повесили. А она всё смотрела на меня такими глазами, что мне казалось: я вот-вот умру. Чем дольше длилась эта мука, тем больше я понимал своё бессилие. Ломался, как дурак, говорил какие-то плоские слова. Не знаю, что тогда на меня нашло.
А потом, когда я уже спустился в метро, у меня вдруг как будто сердце оборвалось. Я вдруг подумал: «Это же моя мама!» Побежал наверх. Поезд уже должен был отправляться. Когда я заскочил в вагон, проводница уже никого не впускала. Где-то в середине я их нашёл. Какие-то люди заталкивали чемоданы на верхние полки, Наташка прыгала у окна, а мама сидела около самой двери и плакала. Никто на её слёзы внимания не обращал. Человек уезжает – мало ли…
(Геласимов А. В.)